[polosaty13]

01.02.2011 в 19:17

Пишет Break!:

Песок. SS-3
Название: Песок
Автор:  polosaty13
Бета:  Mihael.
Категории: сёнен, экшн, драма
Дисклэймер: все автора =)
Персонажи: Все + даже Луна чутка, от.
Рейтинг: PG-13.
Предупреждения: Автор был не в себе. Кровь, смерть, бунт. Параллельная реальность.
Статус: закончен
От автора: Не убииий!

Чтим?

Пока еще желтый песок тусклым ковром лежал на арене, и даже солнце не могло сделать его чуть ярче, чуть веселее. Даже если этот песок еще молодой, его насыпали сюда только часа два или три назад. Он уже знает, чем его испачкают, как это произойдет. Кто сказал, что песок не земля и не умеет чувствовать? Это ошибка глухих философов, которые больше беспокоятся о деревьях и облаках. Они всегда находят ответы на свои вопросы, но правильные ли? Этого песок не знал. Он боялся. Боялся, что скоро станет таким же бурым, грязным, как тот, более старый, который лежит под ним. И еще как многие другие, слоями ниже.
Это происходит уже не один век.
И ничто этого не остановит. Это тот путь, который замыкается в кольцо и никогда не остановится.
Но за столько лет в кольце может появиться трещина?
Почему бы не сегодня?
Вот только, кто?

Толпа гудела и Скиф, с утра мучившийся мигренью, в очередной раз пожалел об обязанности приходить сюда хотя бы раз в месяц. Обязанность знати, мать её. Сила и власть должна окупаться усталостью, глупостью или здоровьем. В его случае - последнее. Скиф едва заметно вздохнул и, взяв с подноса персик, изучающе посмотрел на него. Твердый, но после укуса этот персик будет истекать соком, как опоенная зельем молодая девушка. Не зря же персики сравнивают с этими порождениями слабости. Мужчина откусил кусочек и по его подбородку потекли сладкие капли, которые вытерла платком девушка, стоящая рядом. Скиф мельком глянул на нее, и в который раз восхитился красотой рабыни, которую он недавно купил. Тонкое платье, практически не скрывающее покатые плечи, полную грудь, тонкую талию, округлые бедра и стройные ноги. Мягкая, белая кожа, не смотря на палящее солнце. Аккуратные ногти напоминали ракушки, собранные на берегу моря. Черные, до пояса волосы слегка завивались, как и синие пряди челки. Тонкое, но миловидное лицо выражало покорность, а желтые глаза – пустоту. Вечно сжатые губы так и влекли к себе своей неприступностью. Но нельзя. Пока не пройдет месяц со дня покупки, рабынь и рабов не разрешено использовать в утехах более личного характера, чем обычно. Не позволяет закон по той причине, что сначала раб должен излечиться от болезней, чтобы не заразить знать. Как же иногда Скиф ненавидел свою благородную кровь. И всегда гордился ею. Чистокровный аристократ, ведущий свой род от самого императора.
В отличие от Трика, сидящего в ложе пониже, но все равно отлично видимого, так как он все равно любил это мертвое солнце и не пользовался зонтами. Прирожденный воин и потомок воинов, получивших свой титул в боях, смешавших свою кровь с кровью соперников и врагов. «Цветная» кровь. Короткий ежик черных и жестких даже на вид волос иногда напоминал неровную доску с острыми шипами. Даже не видя, Скиф знал, что у этого холоднокровного человека маленькие, но добродушные карие глазки, нелепо сидящие на огромном квадратном лице. А еще кривой, сломанный когда-то в драке нос и наполовину отсутствующая нижняя губа. Но, не смотря на обезображенное лицо, у Трика было сильное, покрытое мелкими рубцами тело с тугими мышцами. Как ни странно, это привлекало многих девушек.
Как в насмешку, вместе с собой он всегда брал одного раба. Насмешка состояла в том, что по сравнению с высоким, подтянутым и, что уж греха таить, страшным Триком и без того низкий раб смотрелся просто какой-то мелкой букашкой. Худой парень, больше напоминающий маленького мальчика. На детском лице всегда горели чем-то непонятным большие глаза. Как с тонких рук не сваливались браслеты, говорящие о том, кто является господином, оставалось секретом. Поговаривали, что Трик натаскивал этого пацаненка, чтобы он не только прислуживал, но и защищал своего господина. Скиф считал глупостью доверять свою жизнь какому-то ненадежному рабу. Хотя да, на этой тусклой арене парень смотрелся довольно эффектно со своими растрепанными зелеными волосами и разноцветными глазами. Правда, Скиф никогда не мог запомнить, какого они цвета. Зато хорошо запомнил красные глаза еще одного яркого и даже более эффектного раба. Такого же красного цвета был и длинный хвост волос, который покачивался алой рекой на редком ветру. Хоть он и был почти таким же хрупким, мяса на нем было немногим больше. Правда, скорее за счет роста и некоторой крепоты мышц - этот раб часто таскал за своим хозяином товары и покупки. Где они, кстати? А, вон сидят в правой ложе. Сложно не заметить огромное пузо Хуса, торгаша и богача, чьи предки когда-то купили себе титул. Таких еще называют «золотая кровь». Только вот этот потомок золота больше напоминал свинью. Тупую и жадную, чей пятачок вечно чем-то замазан. Вот и сейчас его красноволосый раб стирал что-то с носа этого жирдяя. Иногда этот раб напоминал лисицу, которая ждет лишь удобного момента, чтобы вонзить в эту толстую шкуру свои острые зубки. Хотя, красивый, зараза. Особенно в этих шароварах и безрукавке. Ну да, Хус же любит все красивое.
Рев толпы стал для больной головы Скифа неприятной неожиданностью. Мужчина нахмурился и потер виски, в надежде, что это хоть немного поможет. Хорошо хоть у него обонятельные рецепторы отсутствуют и он не чувствует запаха жары, пота и помертвевшей земли. Отвратительно. Толпа, требующая хлеба и зрелищ. Крови и смерти.
На арену, посыпанную свежим песком, вышло около шестидесяти человек. Почему так много? Ах да, сегодня же сражаются новички и ветераны. Интересно, сколько останется в этот раз? Максимальным числом бойцов считается пять, но уже бывало так, что в жажде крови оставался лишь один. Скиф надеялся, что это будет хороший бой, который сможет отвлечь от боли.
Хотя это куда скорее сделает лезвие, приставленное к виску.

Песок хотел петь, но он выл, визжал, кричал. Он впитывал в себя чужую кровь, плевался и снова впитывал, не в силах остановиться. Он вспоминал, как беззаботно лежал на морском берегу, пил соленую воду и согревался теплым солнцем. Тогда он пел. А теперь только произносил какие-то страшные звуки, стоны, скрипы и хрипы. Теперь песок пил кровь и грелся от безжизненных тел, которые скоро остынут навсегда.
Люди тоже стонали и кричали, но их звуки были ничем, пшиком. Они не знали что такое вечность, так как все эти существа рано или поздно умрут.
И станут удобрением в земле.
В котором прорастет трава.
Или куст.
Или дерево.
Смерть порождает жизнь, которая снова переходит в смерть.

Тяжелое дыхание с трудом вырвалось из груди Жефа. Да, он уже давно не мальчик. Но не до такой же степени, чтобы после часа боя его легкие горели как в огне. Мужчина давно знал первое и последнее правило арены «Если хочешь жить – живи», но, кажется, сегодня его желанию не суждено будет сбыться. Слабых новичков положили практически сразу и ветераны в основном боролись друг с другом. Но трое хотели жить не смотря ни на что. Жеф заприметил их еще неделю назад, когда караван с пленниками запоздал, и их привезли уже после боя. Три самых выделившихся человека. И все трое – молодые парни. Самым старшим, пожалуй, был брюнет и, по совместительству, самым высоким. Жеф мог свои доспехи поставить на то, что этот надменный человек, отказывающийся есть первые три дня, был из знатных. Возможно, даже из «кровей». Об этом свидетельствовала грациальная фигура и какая-то, подавляемая стражей, надменность. А еще длинные волосы. Отращивать такие длинные волосы имела право только знать или рабы знати, если получено разрешение. Хотя синие глаза характерны для восточных стран. Нет, конечно, было весело, когда его один раз привязали к колодкам в наказание, и все могли любоваться на этого типа сколько влезет. Или бить, кому что нравилось. Вот он сейчас и мстит, кромсая своим тонким мечом всех подряд.
Рядом с Жефом упало тело одного из ветеранов. Одного из тех, с кем его давным-давно привезли еще молодым парнем. Мужчина глянул краем глаза на убийцу и снова сосредоточился на своем противнике. Тот тихий блондин. Хотя, не совсем тихий, раз вечно успевал с кем-то грызться. Хотя, скорее насмехаться. Кстати, один из тройки, которую Жеф заприметил. Худой, словно он в жизни не наедался и вообще нормально не ел, блондин бился не только сильно и ловко, но и уверенно, что победит, словно на картах погадал. Он часто отпрыгивал и уворачивался, и никак не переставал щуриться, словно светло-карие, почти желтые глаза не любили солнце. Длинные руки умело держали меч и так же умело наносили удары по менее защищенным участкам тела. А ведь по виду парень едва вошел в тот возраст, когда можно задуматься о собственном доме.
Неожиданно противник Жефа упал вперед, из его спины текла кровь. Перед самим же воином стоял последний из приметной тройки. Он, играя, вращал мечом и улыбался как ребенок, добравшийся до запретного сладкого. В бурых глазах плескались чувства таких смесей, что старому воину ставало не по себе от взгляда в них. Парень ударил первым и Жеф автоматически блокировал удар. И второй, и третий. Перед лицом мелькало не лицо противника, а копна его темных волос, словно он не хотел показывать эти свои чувства. Может даже, чтобы бой был интереснее, а не честнее. Иногда мелькавшая улыбка и после этого шли более сокрушительные, но все еще отбиваемые удары. Поговаривали, что этого парня не привезли, а он сам сюда пришел за кем-то. Противник начал тяжело дышать и Жеф усилил свои удары, перемешивая обычные с обманными выпадами, чему помогал короткий нож в левой руке. Но парня это не смущало, скорее даже наоборот, подзадорило, и он ударил левой рукой Жефу по ребрам. Удар оказался сильнее, чем он расчитывал, и уставший воин покачнулся, вовремя отбивая следующую атаку. Черт, сильный даже на вид. Тренировался где-то, раз хиляком не выглядел и им же не являлся. Сумел даже сквозь доспехи повредить ребра.
Жеф сделал выпад, который тут же отбили и понял, что окружен. Он сам, его противник и еще двое, те брюнет и блондин. Все остальные были убиты и лежали на песке, словно тряпичные куклы, которых уронили в красную краску.
Солнце продолжало нещадно палить.
Жеф понял, что его жизни, о которой никто и нигде не узнает, пришел конец.

Песку хотелось умереть, хоть он и не мог этого сделать. Он хотел прекратить выть, ведь его все равно никто и не слышал, кроме неба и камня. Но они продолжали слушать уже привычные для них звуки печали, горя и смерти. Этот песок был здесь не первым и будет не последним. Это участь любого песка, который лежит на арене – выть, стонать, практически воспевать то, что происходит на нем. Если бы он мог, то обязан был бы и танцевать грязный танец, восхваляющий бессмысленную смерть.
Грянула песня неба, песня туч. Она была громкой, но приятной для песка. Тяжелые, пока еще маленькие капли, упали на него, смешиваясь с тягучей кровью. Этих капель становилось все больше, и они стали не смешиваться с кровью, а постепенно, медленно смывать её с песка, который снова начал петь. Петь о жизни, соленой воде и свежем ветерке.
Зачем плакать, когда за тебя плачут другие?
Только вот, пусть они плачут от счастья.
Потому что слезы счастья омывают.

Император поморщился, когда пара капель упала ему на ногу. Сколько же жители ждали этот дождь. Вот теперь пусть радуются. А он лучше спрячется куда-нибудь в более сухое место. Но все не уходил, так как действие на арене полностью захватило внимание владыки. Осталось всего трое, неужели они не поубивали друг друга в пылу битвы? Какая жалость. Может, приказать, чтобы оставили не пять, а всего одно «живое» место. Конечно, так будет не честно, но, ведь, интересно. А если интересно императору, то интересно всем.
Со своего места владыка увидел, как трое оставшихся переглянулись и, не сговариваясь, побежали в разные стороны, запрыгнули на стены, непонятно каким образом находя мелкие выступы и трещины, взобрались вверх по стене, тем самым попав на первые зрительские места. Стража тут же побежала к ним, но была быстро убита. Освободившиеся воины бежали вверх, к выходам во внутренние залы, которые выводили наружу. По пути они рубили всех, не смотря на то, кто это был – стража или зрители. Это уже куда интересно. Люди, которые никогда раньше не встречались, сражались на одной арене и вместе пытаются сбежать, но в тоже время каждый из них сам по себе. Так сказать, не помогают и не мешают друг другу. Что ж, стоит пройти на балкон большого зала, они в любом случае там окажутся, потому что из Колизея нет другого выхода.
Император встал, махнул охране, чтобы оставалась здесь, и направился на внутренний балкон, где уже стояло приготовленное специально для него кресло, в которое владыка с удовольствием уселся. Рядом стоял пустой столик. Какая жалость, а он так хотел, чтобы тут стояло хоть какое-то блюдо. Может позвать рабыню? Но так не хочется вставать.
В зале начался какой-то шум, и император посмотрел вниз. Да, так и есть, те трое выживших направились сюда. Но теперь их вдвое больше. Только вот эти новенькие, не воины, а рабы. Вон тот красноволосый явно раб Хуса, того торгаша. А вон мальчик Трика. А та девушка принадлежит Скифу, дальнему родственнику. Чертовски дальнему. И у всех была кровь на одежде, руках и оружии, коим в основном были кухонные ножи. И как они сюда добрались с таким «обмундированием»? Восставшие рабы. Довольно интересно. Стража окружила этих шестерых, которые на каком-то интуитивном уровне встали друг к другу спиной, готовые защищать и защищаться.
Император поудобнее уселся в кресле и продолжил наблюдать за битвой. Он не мог точно сказать, кто победит и это было самое хорошее в этой небольшой битве. На столик поставили блюдо с финиками и владыка взял один и быстро съел. Какой интересный вкус. Наверное, рабыня полила чем-то сладким.
Маленькая девочка лукаво улыбнулась.
И спрятала маленький пузырек в складках одежды.
Действительно, кто победит?

В кольце появилась трещина, из-за которой выпал камень.